— Ясно… А у меня к тому же есть неприятная новость, — сказал Симпсон. — Бойл нанял нового человека. Зовут его Спиро. Страшный тип! Я узнал о нем все, что мог. Сэм познакомился со Спиро в пути, во время своей предыдущей поездки в Дакоту, и вот теперь решил воспользоваться услугами этого зверя. Завтра утром Бойл уезжает, это совершенно точно: я слышал, как он говорил Джасперу Куперу, что оставляет вместо себя Спиро. — Доктор сделал глоток кофе и продолжил: — Никто в городе и не подозревает, что у Изабель есть защитник. Так что время работает на тебя, сын мой. До возвращения Бойла у вас есть месяц, чтобы как следует подкормить ребенка.

— Но вы же говорили, что Паркера можно перевозить в восемь недель.

— А еще я говорил, что в десять — лучше и безопаснее.

— А если у меня будут помощники? Могу я…

— Подумай хорошенько, сынок, ты ведь не хочешь, чтобы Изабель с сыном оказались в эпицентре сражения? Конечно, нет. Тебе не следует торопиться. Во всей этой ситуации есть и светлые стороны. Да-да, есть, — повторил доктор, поймав недоверчивый взгляд Дугласа, — Ты прекрасно справлялся аж целых семь недель. Я уверен, что ты сумеешь выдержать еще какое-то время, тем более что сейчас вы сможете чувствовать себя немного поспокойнее — без Бойла будет гораздо легче. А потом пошлешь за помощью и вызволишь Изабель с сыном. Чем крепче будет дитя, тем больше у него шансов выжить, пойми наконец. Все не так уж печально, правда?

— Да, черт побери.

Симпсон захихикал:

— Достается тебе от нее, а?

Дуглас молча пожал плечами.

— Да это ясно как Божий день, — фыркнул доктор. — А ты не подумываешь влюбиться в нашу девочку?

— Нет-нет!.. — горячо опроверг предположения доктора Симпсона Дуглас. И он не обманывал. Он не «подумывал». Он уже влюбился.

Глава 9

Жизнь Дугласа Клейборна превратилась в сплошное мучение. Он постоянно пребывал в таком раздражении, какого никогда раньше не испытывал, и ему это сильно не нравилось.

Он все время сердился на Изабель и по возможности старался держаться подальше от нее и вести себя так, чтобы она не заметила его жадных, горящих глаз. Он поклялся себе пресечь физическое влечение, возникшее между ними. Естественно, Изабель в жизни не признается, что ее брак с Паркером не принес ей особой радости. Да, Паркер был далеко не так хорош, как она пыталась внушить Дугласу. Но если она хочет вознести его, превратить в святого, пусть так и будет, решил Дуглас. Поэтому каким бы непрактичным, бестолковым и даже глупым ни считал он этого человека, он придержит свое мнение при себе. Да и какое у него, собственно, право критиковать покойного? Почему его, Дугласа Клейборна, должно волновать, как Изабель Грант чтит память Паркера Гранта, которого, судя по всему, до сих пор продолжает любить?

Дуглас понимал, что рассуждает нелогично. Ведь то, что вызывало у него недовольство, всего лишь преданность.

А он всегда уважал и любил людей преданных, особенно когда быть таковыми не легко и не просто, как, например, было в его семье… и в семье Изабель. Это качество характера он ценил выше всех остальных. Да, она продолжает хранить верность умершему мужу. Но ведь, по правде говоря, Дуглас и не ожидал от нее ничего другого. Иное дело, что верность эта слепая — Изабель подарила Гранту свою любовь, а он… он подвел ее по всем статьям…

Впрочем, что до этого Дугласу? Как только ребенок наберется сил, его можно будет вместе с матерью отвезти в Суит-Крик, а потом Дуглас расквитается с Бойлом и его приспешниками и вернется домой, где ему и положено находиться. А до этого будет вежливым, предупредительным и постарается держаться в некотором отдалении от Изабель.

Легко сказать!

Стоило Дугласу закрыть глаза, как в мозгу его возникали картины одна соблазнительнее другой. Не в силах бороться со сладостными видениями, он дошел до того, что боялся смежить веки.

Еще хуже стало, когда Изабель потребовала, чтобы он перестал спать на полу и перебрался на ее кровать: дескать, днем она не спит, постель Паркера легко перенести в другую комнату, а Дуглас может спокойно устроиться в спальне, где ему никто не помешает.

Но мог ли он заснуть, чувствуя легкий, таинственный женский аромат? Да лучше умереть, чем так мучиться! Сказать ей? Объяснить? Она все равно не поймет. И бедный Дуглас вертелся в постели, скрипел зубами и спрашивал себя: интересно, сколько он еще способен выдержать, прежде чем сойдет с ума? Единственной радостью был Паркер, который бодро набирал вес и становился здоровее день ото дня. Его голосок уже не был похож на слабый писк, а звучал в полную силу и очень требовательно. Дуглас не подозревал, что в столь раннем возрасте у детей проявляется индивидуальность. Месяцев в пять-шесть — еще куда ни шло, но сын Изабель, похоже, не совсем обычный ребенок, как и Мэри Роуз, когда была совсем крохой.

Паркер был несколько худее Мэри Роуз, но стоило ему просто открыть рот, как его власть над взрослыми становилась полной.

Дуглас очень привязался к маленькому тирану. Правда, бывали моменты, когда среди ночи, расхаживая по комнате и укачивая Паркера, он жаждал заткнуть уши ватой, чтобы хоть мгновение послушать тишину. Но когда малыш, вцепившись ручонками в большой палец Дугласа, наконец крепко засыпал, тот умиленно смотрел на мирно сопящее у него на руках существо и думал о том, насколько крепка связь между ними. Он помог Паркеру появиться на свет; разумеется, он ему не родной отец, но так хотелось увидеть его первые шаги, услышать первые слова, наблюдать за его развитием…

Да, ребенок был радостью. Но физическое влечение Дугласа к его матери становилось все сильнее, и, хотя он пытался убедить себя, что для него Изабель должна быть неприкосновенна, ничего не помогало. Восемь недель, прожитые в такой близости, давали о себе знать. Напряжение и возбуждение, казалось, ощущались даже в воздухе, они словно стали осязаемы.

Изабель на все это смотрела иначе. Она была уверена, что Дуглас ждет не дождется, когда избавится от нее. Он едва выносил ее присутствие в комнате. Как ни старалась она привлечь его внимание, он ее демонстративно не замечал. Если же она случайно прикасалась к нему или подходила слишком близко, он становился напряженным и злым. Такое отношение тревожило Изабель гораздо больше, чем ей этого хотелось бы. Она часто видела Дугласа во сне и ужасалась и стыдилась этих видений, где они неистово любили друг друга, причем каждый раз именно она, Изабель, была активной стороной. Она не могла понять, почему ей никогда не снится покойный муж. Ведь, наверное, должен? Паркер всегда был ее самым близким и верным другом. Дуглас тоже друг, но он совсем не похож на ее мужа. Паркер был нежный и ласковый, но непрактичный, а Дуглас — страстный, чувственный, невероятно мужественный, практичный абсолютно во всем — он даже роды сумел принять. Он такой уверенный, спокойный, надежный… Впервые в жизни Изабель почувствовала, что рядом с ней человек, на которого она может опереться. До появления Дугласа она полагалась только на себя и одна отвечала за все и все решала…

Она хотела его так, как никогда не хотела мужа. Да, как это ни горько сознавать, интимная жизнь с Паркером была простой обязанностью: оба они горели желанием завести ребенка, но ни один из них не пылал страстью к другому. Забеременев, Изабель почувствовала огромную радость и… облегчение. После того как доктор Симпсон подтвердил диагноз, она уже спала отдельно от Паркера…

Изабель тяжело переживала потерю дорогого друга, но не возлюбленного; она не могла тосковать по тому, чего никогда не испытывала… И тут в ее жизни появился Дуглас.

О, как же Изабель хотелось, чтобы Дуглас Клейборн разонравился ей, чтобы прекратились эти ужасные и сладкие сны, в которых она вела себя так непристойно! Но стоило ей подумать о предстоящем расставании, как сердце больно сжималось, а на душе становилось пусто.

Изабель простить себе не могла, что не только сама мучается от раздирающих ее противоречивых чувств, но и смущает ими Бога: то она просила его в молитвах сделать так, чтобы Дуглас уехал, то умоляла оставить его с ней… Но она верила, что уж Господь-то сумеет разобраться во всей этой сумятице, которая царит в ее мыслях и сердце…